Энтузиазм британских живописцев к штатской войне в Испании лег в базу впечатляющей выставки в одной из британских галерей.
В то время как нацистские офицеры отыскали в студии у Пикассо картину Герника, они задали вопрос: Это ваша работа?, живописец произнес приписываемую ему известную фразу: Нет, это сделали вы.
Оказалось, что сюрреалисты в Испании были: сюрреализм с его очень развитым воображением и восхитительным психическим действием был для живописцев, пожалуй, самым наилучшим способом самовыражения, разрешавшим реагировать на ужасные способы и кошмары тоталитаризма ведения современной войны. Разумеется, это только один из выводов, что разрешает сделать новенькая самобытная и захватывающая экспозиция Конфликт и Совесть: штатская война и английские живописцы в Испании (Conscience and Conflict: British Artists and the Spanish Civil War), которая открылась в галерее Pallant House.
Большая композиция Джулиана Тревельяна (Julian Trevelyan’s) называющиеся Голова лошадки (Horse’s Head) из раскрашенного папье-маше, венчавшая платформу на колесах, с которой сюрреалисты учавствовали в шествии в честь один мая во 2-ой половине 30-ых годов XX века, с улыбкой взирает на полотно Месса в Памплоне (Mass at Pamplona) Андре Массона (André Masson), на котором епископ Памплоны, давший обещание отпустить грехи каждому, кто уничтожит марксиста, изображен в виде ишака, предлагающего увенчанные свастикой причастные облатки.
По какой причине штатская война в Испании больше чем другие конфликты глобального масштаба, происходившие в одна тыща девятьсот четырнадцать – одна тыща девятьсот восемнадцать годы или же с одна тыща девятьсот 30 девять по одна тыща девятьсот 40 5 годы, так вдохновила и политизировала целое поколение поэтов и живописцев?
Решив стать водителем авто скорой помощи авто в Испанской Республике во 2-ой половине 30-ых годов XX века, У.Х. Оден (Wystan Hugh Auden, один из величайших поэтов 20 века, – прим. перев.) писал: Мне так не нравится ежедневная политическая деятельность, что я не желаю ею заниматься, но имеется кое-что, что я имел возможность бы делать не как поэт, как гражданин, и так как у меня нет иждивенцев, я ощущаю, что должен идти и делать; и очень надеюсь, что в том месте не достаточно много сюрреалистов.
Был в том месте и спец по изготовлению эстампов Стенли Хэйтер (Stanley William Hayter), которого республиканское правительство пригласило поработать в Мадриде и Барселоне. Его монументальное произведение в пронзительно розовых тонах Пейзаж, пожирающий людей (Paysage Anthropophage – Man-eating Landscape), написанное во 2-ой половине 30-ых годов XX века, предвосхитило кое-какие элементы Герники (Пикассо часто бывал в мастерской Хэйтера Студия 17).
К более впечатляющим направляться отнести и работы Джона Армстронга (John Armstrong), в каких продемонстрированы резкие измышленные образы разрухи, одиночества и запустения. Он ни в коем случае не был в Испании, но средством сдержанных тонов темперы и современных модернистские мотивов он невообразимым образом оживил в памяти уничтоженные под бомбежками дома, освещенные пламенными сполохами.
Обрывки бумаги, символизирующие тела людей, пролетают по полотну Безлюдная улица (The Empty Street), повторяя образ, когда-то продемонстрированный в кинофильме Берлин – Симфония огромного городка (Berlin: Symphony of a Great City). Уничтоженные крыши домов сияют под хрустально незапятнанными небесами, а пыльные просторы в Восходе солнца (Sunrise) и Дырявом рубище (наименование забрано из шекспировского Короля Лир) напоминают работы Джорджио де Кирико (Giorgio de Chirico), в каких безмолвие и неподвижность смешиваются с загадочностью и прозрачностью.
Эти работы из личных коллекций, которые зритель ни в коем случае не лицезрел, выставлены в галерее Pallant House рядом с обширно известными произведениями, также Плачущей дамой (Weeping Woman) Пикассо и свинцовым Шлемом (Helmet) Генри Мура. Новенькая мысль последнего забрана из представленной на выставке серии картинок Испанский арестант (Spanish Prisoner), написанных мелом, углём и карандашом.
Устремленная ввысь статуя МакУильяма (FE McWilliam) из липового дерева Долгая рука (The Long Arm) по настроению перекликается с графической работой Жоана Миро (Joan Miró), на которой изображен каталонский крестьянин, сжимающий кулак в традиционном приветствии лоялистов (сторонников народного фронта, – прим. перев.). А выполненная напряжения и волнения заостренная медная композиция Генри Мура (Henry Moore) Три точки (Three Points) своей центральной фигурой припоминает главные дамы и конические фигуры лошадки, изображенные на фронтальном плане Герники.
Из-за множества писателей, участвовавших в той войне в Испании, Стивен Спендер (Stephen Spender) именовал ее войной поэтов, вместе с этим об участии в войне британских живописцев понятно существенно меньше.
Экспозиция в галерее Pallant House начинается с выставленных рядом студента Джона и фото поэта Корнфилда (John Cornfield), убитого во 2-ой половине 30-ых годов XX века в денек автопортрета 20 один художницы и собственного денька рождения-коммунистки и лесбиянки Фелишии Браун (Felicia Browne), которая стала первой из британских добровольцев, погибших в Испании. После ее погибели видные и полные судьбы наброски, изображавшие каталонских фермеров, были извлечены из ее кровавой сумки и выставлены в Лондоне, где они привели к широкой поддержке в адресок республиканцев.
Британский живописцы, прибывшие на войну в Испанию, были разными – посреди их была шестнадцать летняя Урсула МакКэннел (Ursula McCannell), картины которой, изображавшие беженцев – Семья нищих (Family of Beggars), Семья, спасающаяся бегством (воевать Family), написанные в меланхоличной манере под воздействием работ голубого периода в творчестве Пикассо, позвали в Лондоне сенсацию.
А на картине Наблюдающий (The Watcher) изображена страшная фигура в красноватом напротив 2-ой страшной фигуры в кардинальской шапке, которая держит копье с зазубринами. Кто из их захватчик, а кто заступник?
Одной из величайших работ можно считать загадочною мозаику из башен, всадников и знамён, сделанную Уиндемом Льюисом (Wyndham Lewis) до начала одна тыща девятьсот 30 четыре года и сначало нареченную Осада Барселоны (The Siege of Barcelona).
Раскрывающееся великолепие из увенчанных драгоценными камнями подробностей – от гравированного бордюра железного колера на фронтальном плане с изображением воинов, напоминающего Сдачу Бреды (The Surrender of Breda) Веласкеса, до автопортрета и крохотного повешенного человека с мольбертом в окне центральной башни – представляет собой в шепетильно проработанную композицию.
Она возможно означает аллегорию установления порядка либо архаичное представление реалий, имеющихся сразу и разобранных на элементы. Вроде бы то ни было, эта картина, как и стих Одена Испания (Spain), открывает величие истории Испании, на фоне которой происходила война 20 века.
На их изображены лица, наблюдающие через колющуюся проволоку и символизирующие опасность, средства защиты и защищенность.
И не глядя на то, что эта выставка оказывает на зрителя не совершенно верное воздействие, подвергая сомнению или опровергая тенденциозные представления об отстраненности британцев способом ассоциаций и исследования согласованности – например, предметы с зазубренными и рваными краями на картинах Территория бедствия (Distressed Area) и Тиранополис (Tyrannopolis) Мерлина Эванса (Merlyn Evans) сопоставляются с Плачущей дамой, – она разрешает привлечь энтузиазм большинства и оценить, как сложным и многоплановым было восприятие британцами этой войны.
В картине Предчувствие (Premonition, 1937), на которой Лондон изображен в виде руин под горящим небом, Уолтер Несслер (Walter Nessler) представляет трагедию в Испании как костюмированную репетицию более масштабной войны в Европе. Сначала агрессивных столкновений в Испании Эдуард Бурра (Edward Burra) писал: это было плохо: стачки, пылающие церкви, и потаенная неприязнь всюду – все это появилось как следствие невежества и противоречивых политических взоров.
В картине Медуза (Medusa) над территорией разрухи и бедствия высится что-то сюрреалистическое и больное.
Во-1-х, историю здесь вершили не фавориты: как писал Эрик Хобсбаум (Eric Hobsbawm), При закреплении в памяти населения земли событий штатской войны в Испании перо, фотоаппарат и кисть, которые употреблялись от имени побежденных, были посильнее, чем власть и клинок фаворитов.
Во-2-х, как замечательно указывает эта впечатляющая выставка, литература и искусство времен штатской войны в Испании, которые веселили глаз и слух в течении многих лет, показывают ту свободу, которая существует в один миг с чувством поражения и, по всей видимости, благодаря ему выражалась острее и бросче.
Как утверждал Камю, Потому в Испании люди поняли, что может быть быть правым и вместе с этим побежденным, что физической силой может быть одолеть силу духа, и бывают времена, когда одна по для себя храбрость не есть наградой.
После того, как во 2-ой половине 30-ых годов двадцатого века Барселону оккупировали фашисты, Льюис, что совсем не являлся приверженцем коммунизма, поменял наименование картины на Сдачу Барселоны, сокрушаясь, что как досадно бы это не звучало! каталонское солнце распалило кровь человеческую. А так как Барселона сдается, и над нею реет штандарт фалангистов, мы лицезреем, что это финиш – и посреди другого пришел живописи и конец.
Предположительно он имел в виду, что при Франко в Испании ни в коем случае больше не покажутся радикалы наподобие Пикассо или Миро.
Это было правдой, но была и 2-ая правда важнее.
Потому этим может быть объяснить, по какой причине настолько не мало людей в мире принимают испанскую катастрофу как личную.