У каждого имеется какие-то дела, каковые он делает, что именуется, на автопилоте. К примеру, это возможно утренний подъём-душ-кофе и затем дорога на работу.
Причём и это опять-таки может подтвердить любой на протяжении автопилотных дел мы способны думать чём-то втором. Само собой разумеется, сразу после подъёма и на протяжении утренних водно-кофейных процедур вряд ли по большому счету о чём-то думаешь.
Но, к примеру, уже проснувшись, по пути на работу, возможно поразмыслить о том, что сутки будущий готовит.Действия, каковые мы делаем по привычке, не отличаются громадной гибкостью: в случае если работа переехала из одного офиса в соседний, то с высокой долей возможности мы зайдём в ветхую дверь. Наоборот, действия, каковые не повторяются сутки ото дня, каковые не вошли в привычку, подвергаются большему контролю со стороны сознания. Тут нужно подметить, что мы с лёгкостью используем слова сознание и бессознательно применительно к привычкам и поведению, но мало вспоминаем над тем, как это оправдано наукой.
В статье, размещённой в Journal of Cognitive Neuroscience, её авторы, исследователи из Университета Брандейса и Университета Тафтса (оба США), именно обсуждают, возможно ли привычки приписывать бессознательной активности мозга.Крыса, по привычке бегущая по лабиринту, в каком-то смысле слабо отличается от человека, привычно паркующегося у собственного офиса. (Фото 19melissa68.)В случае если кратко, то учёные разглядывают методологическую проблему, связанную с нейрофизиологическими изучениями высшей нервной деятельности.
Мы легко можем изучать сознание на человеке: у участника опыта неизменно возможно выяснить, что его сознание думает по тому либо иному предлогу. Иначе, львиная часть информации о работе мозга на клеточном уровне приходит из опытов, поставленных на животных: им возможно вживлять электроды в мозг, делать какие-то стимуляции и т. д. Появляется вопрос: как совместить информацию о высшей нервной деятельности человека с данными о работе мозга, взятыми на животных? Как возможно выяснить, какие конкретно бессознательные нервные цепи осуществляют контроль отечественное поведение на автопилоте, в случае если все данные о нервных цепях поступает в основном от крыс, у которых наличие сознания/бессознательного остаётся под громадным вопросом?
Авторы статьи отвечают на данный вопрос легко: не имеет значение, имеется ли у животных такое же сознательное и бессознательное, как у нас; принципиально важно, что у животных также имеется привычки. Это легко заметить на примере тех же крыс, которых обучают обнаружить выход из лабиринта.
Спустя пара тренировок животное движется по верному пути без остановок, в то время как крыса-новичок останавливается на каждой развилке, дабы поразмыслить: путешествие по лабиринту ещё не вошло у неё в привычку. Наряду с этим происходят трансформации в активности мозга: на смену одной активной территории приходит вторая. Итак, мы не знаем, как сознательное и бессознательное крыс возможно сопоставить с отечественными. Но в одном моменте отечественная нервная совокупность сходится с нервной совокупностью животных и у нас, и у них за автопилотное и за осознанное поведение отвечают различные нейронные совокупности.
Разумеется, эти совокупности в равной степени смогут применять разные органов области и данные чувств памяти, но лишь сознательный отдел может обращаться к так называемой эпизодической памяти, которая хранит нерегулярные события, произошедшие с нами. Такое распределение привычного и осознанного поведения выгодно с эволюционной точки зрения: мозг делается многозадачным, может делать сходу пара дел в один момент.
И какие-то главные нейронные механизмы, каковые такую многозадачность регулируют, должны воспроизводиться у различных животных, впредь до человека. Особенный интерес вызывает, очевидно, вмешательство одной совокупности в другую: к примеру, в то время, когда мы жёстко решили не есть на ночь сладкого, но неожиданно обнаруживаем себя перед холодильником с пирожным в руке.Тут, но, появляется вторая исследовательская неприятность, не смотря на то, что и более низкого (менее философского) порядка.
Дабы изучить многозадачность мозга на клеточно-импульсном уровне, необходимо включить эту многозадачность у животного. Другими словами необходимо, дабы крыса, ища на автомате выход из лабиринта, наряду с этим думала о чём-то втором.
И зоопсихологи и нейрофизиологи должны прочно поразмыслить над тем, как таковой опыт организовать. Источник: brandeis.edu