Больше трехсот километров тоннелей вьются под французской столицей. экзотики и Любители приключений раскрывают тайны запутанных подземных лабиринтов Парижа.Схема катакомб. Извилистые участки – ветхая совокупность (финиш XVIII века), прямые – новая (середина XIX).
Фото: samnamos.livejournal.comСубботним утром парижские улицы пустынны.
Магазины закрыты, из булочной доносится запах свежего хлеба. У светофора мое внимание завлекает какое-то непонятное перемещение.
Из люка в тротуаре вылезает человек в светло синий плаще. Волосы его заплетены во множество небольших косичек, а на голове закреплен фонарь. За ним поднимается женщина с фонариком в руке.
На молодых людях резиновые сапоги, перепачканные яркой грязью. Юноша закрывает чугунную крышку люка, берет девушку за руку и, смеясь, они удирают по улице.Катафилы лучшие экскурсоводы по подземному миру Парижа, о существовании которого большая часть парижан только подозревает.
Ночь опускается на залитый огнями город, раскинувшийся над лабиринтами подземелий, бесконечных и не в полной мере надёжных.У Парижа более глубокая и необычная сообщение с подземной частью, чем у любого другого города. Его подземелье одно из самых внушительных и неоднородных. Изнанка Парижа это тысячи километров тоннелей: одна из старейших в мире и весьма система канализации и плотная сеть метрополитена.
И вдобавок под французской столицей возможно найти резервуары и каналы, усыпальницы и банковские хранилища, винные погреба, переоборудованные в дискотеки и галереи.Карстовая карта подземных выработок по всему Парижу.
Фото: samnamos.livejournal.comНо самые необычные подземные сооружения ветхие известняковые карьеры, похожие на запутанную сеть. Они тянутся под множеством кварталов, по большей части в южной части города.
В десятнадцатом веке эти карьеры вырыли для добычи строительного камня. Позже фермеры стали выращивать в них грибы (и собирали много тысячь киллограм в год!).
На протяжении Второй мировой карьеры стали частью театра боевых действий: в одних районах прятались борцы французского Сопротивления, в других строили бункеры немцы. Сейчас закинутые тоннели исследует вторая организация свободное, никем не возглавляемое сообщество, члены которого время от времени выполняют не только дни, но и ночи под почвой. Это любители подземной судьбе Парижа, так именуемые катафилы.
C 1955 года вход в карьеры запрещен, исходя из этого катафилами значительно чаще становятся юные люди, живущие на грани закона. Ветераны перемещения говорят, что расцвет его пришелся на 7080-е годы, в то время, когда классических парижских бунтовщиков встряхнула панк-культура. Тогда попасть под почву было значительно несложнее оставалось больше открытых входов.
Кое-какие катафилы, к примеру, обнаруживали, что возможно пробраться в карьеры через забытую дверь в подвале школы, а оттуда пробраться в тоннели, заменившие ветхие кладбища, известные катакомбы. В уголках, известных им одним, катафилы устраивали вечеринки, писали картины, принимали наркотики. Под почвой царила свобода, кроме того анархия.
Сперва верхний город наблюдал на все сквозь пальцы. Но в конце 1980-х обладатели муниципальных и частных строений закрыли входы в большая часть тоннелей и подвалов.
Их начало патрулировать элитное подразделение полиции. Но избавиться от катафилов не удалось. Те двое парней из люка обычные любители катакомб. Может, у них было свидание: пара человек из тех, с кем я изучил карьеры, познакомились со собственными будущими женами в тоннелях, обменявшись номерами телефонов при свете фонарика.
Катафилы лучшие экскурсоводы по подземному миру Парижа, о существовании которого большая часть парижан только подозревает. А кстати, вагоны метро ходят прямо над костями их предков.
Катакомбы. Филипп Шарлье, эксперт и археолог-патологоанатом из Парижского университета, вешает пластиковый пакет на спинку обшарпанного стула и потирает руки.
Тут холодно и мрачно, как в могиле. На потолке мерцают капельки воды; пахнет влажной землёй и плесенью.
Нас окружают человеческие останки, сложенные штабелями: стенки из черепов и бедренных костей. Шарлье роется в пакете, полном костей, и добывает череп цвета пергамента. Из пакета сыплются небольшие кости и грязь.
Шестью этажами выше катакомб расположено кафе Монпарнаса, где официанты сервируют столики и пишут мелом на доске меню. Приближается время обеда. В простой сутки катакомбы наполнены звуками эхом смеха и голосов туристов, каковые иногда выстаивают часовые очереди, дабы ко мне войти. Но сейчас катакомбы закрыты, так что возможно разбирать кости в полной тишине.
В катакомбах нашли покой около шести миллионов парижан практически втрое больше нынешнего населения города. Шарлье опять лезет в пакет и добывает из него переднюю, лицевую, часть еще одного черепа.
Мы всматриваемся в него. Под глазными впадинами кость пористая и вогнутая. Носовое отверстие расширено и округлено.
Это проказа в запущенной стадии, бодро произносит эксперт, а я вспоминаю о дезинфицирующем средстве для рук.В катакомбах нашли покой около шести миллионов парижан практически втрое больше нынешнего населения города. Скелеты выкопали на переполненных кладбищах в XVIIIXIX столетиях и практически забили ими ветхие тоннели карьеров. Самые поздние захоронения относятся к эре Французской революции, самые ранние к эре Меровингов, им более 1200 лет.
Все останки неизвестные и распавшиеся на части.Но Шарлье способен собрать фрагменты истории в единое целое.
Болезни и несчастные случаи, вылеченные либо запущенные раны, пища, следы операций все это оказывает помощь Шарлье осознать картину прежней судьбе.Мальтийская лихорадка! восклицает он, вглядевшись в очередной позвонок.
Эта заболевание поражает людей, каковые находятся в контакте с зараженными животными либо их секрециями, к примеру молоком. Бедняга, должно быть, делал сыр, предполагает Шарлье.
Скоро он планирует обратно в офис, и у него в ногах будет находиться целый пакет с тем, что осталось от аналогичных историй.Сотрудник муниципальный инспекции контролирует прочность карьера тоннели время от времени обрушиваются.Инспекторы.
Весенним утром мы едем в пригород Аркёя. Шофер останавливает машину на оживленной улице. У обочины мои спутники надевают светло синий плащи, высокие каски и резиновые сапоги.
Мы присоединяемся к ним у люка на набережной, заросшей плющом. Под нами глубокий чёрный тоннель. Участники группы включают лампочки, закрепленные на касках, и спускаются вниз по лестнице. Это сотрудники Главной инспекции карьеров (IGC), каковые смотрят за тем, дабы Париж не ушел под почву.
В конце лестницы мы присаживаемся на корточки в узком переходе, пока геолог Анна-Мари Лепармантье измеряет уровень кислорода в воздухе. Сейчас его достаточно.Подъем в оссусарий. Фото: personalproject.ru
Мы идем по переходу, согнувшись под низким потолком, как будто бы тролли. По известняковым стенкам стекает вода и хлюпает под отечественными сапогами.
В камнях видны вкрапления это остатки древних жителей моря. В скользкой грязи мы находим старую подкову она осталась от тягловой лошади, которая более века назад перевозила тут строительный камень.
Современный Париж стоит на массивных образованиях гипса и известняка. Местный камень применяли еще древние римляне выстроенные ими термы, скульптуры и спортивные арены сохранились на острове Сите и в Латинском квартале.
Спустя большое количество столетий римская Лютеция стала Парижем, каменоломни расширились и углубились, и камень из них являлся материалом для постройки самых величественных парижских строений к примеру, Лувра и собора Нотр-Дам. Открытые шахты длятся сетью подземных галерей.Сначала карьеры размешались далеко за границами Парижа. Но город рос, и часть построек выяснялась прямо над древними тоннелями.
Так длилось в течении нескольких столетий, без всякого контроля. Рабочие в карьерах трудились практически вслепую, при свете факелов, задыхаясь от пыли, на грани обрушения.
В то время, когда карьер истощался, его забивали булыжниками либо . На поверхности никто не обращал на это внимания. Никто кроме того не воображал, как пористым стало основание Парижа.Первый громадный обвал случился в декабре 1774 года, в то время, когда осыпался один из ветхих тоннелей, поглотив дома и людей в районе нынешней авеню Данфер-Рошеро. В следующие пара лет произошло множество важных обрушений, в то время, когда дома погружались в чёрную пропасть.
Король Людовик XVI поручил архитектору Шарлю Акселю Гийомо составить карту карьеров и укрепить их. Команды инспекторов начали медленную и кропотливую работу по упрочнению тоннелей. Дабы уменьшить ее, они вырыли еще пара тоннелей, соединивших изолированные друг от друга сети карьеров.
Приблизительно одновременно с этим, в то время, когда король решил закрыть и высвободить одно из переполненных муниципальных кладбищ, Гийомо попросили разместить где-нибудь ветхие захоронения.Сейчас Анна-Мари Лепармантье и ее команда продолжают работу первых инспекторов под началом Гийомо. На глубине около 30 метров мы останавливаемся перед опорой из пятишести булыжников, возведенной еще в начале девятнцадцатого века. Огромная тёмная трещина разрезает потолок над нами.
Но опора все еще его поддерживает. Маленькие обрушения случаются ежегодно, говорит мне Анна-Мари. В 1961-м почва поглотила целый район на южных окраинах, 21 человек погиб.Лепармантье делает какие-то заметки.
Под нами пролегает еще один тоннель. в один раз опора обрушится, растолковывает нам Анна-Мари, и тоннель, в котором мы стоим, упадет в тот, что под нами.Мы спускаемся еще ниже.
В конце коридора садимся на корточки и рассматриваем маленькую чёрную дыру для нее мы и шли ко мне пара часов. Протиснуться в отверстие возможно с трудом как бы не застрять. Никто из моих спутников не знает, куда ведет данный лаз. Самый юный из отечественной команды свешивается в дыру, его ноги болтаются в воздухе.
Я наблюдаю на Лепармантье: она качает головой, как словно бы говоря: Ну уж нет, в том направлении я не полезу. Но скоро машет мне вам очень рады!
Кое-какие катафилы спускаются под почву только иногда и придерживаются прекрасно привычных маршрутов. Но самые активные пускаются в подземные путешествия значительно чаще и продвигаются значительно дальше.
Со собственными следующими проводниками двумя парнями в светло синий плащах я встретился в парке. Они прихватили баллон со сжатым воздухом и второе оборудование аквалангистов. Мамы с колясками, проходящие мимо, оглядывали их с подозрением.Доминик ремонтный рабочий, а Йопи (он назвал только собственный прозвище) графический дизайнер, папа двоих детей и умелый аквалангист, ныряющий в пещеры.
Мы направляемся под мост, где из тайного хода выбивается холодный воздушное пространство. В то время, когда мы приближаемся, из люка, как паук, выбирается покрытый грязью с головы до ног человек.
Тут только что закончилась холостяцкая вечеринка, говорит он.Большинство подземных ходов зафиксирована на картах. Самые первые, запутанные карты Гийомо, были много раз дополнены его последователями, вдобавок к этому современные катафилы составляют личные карты. Кое-какие, как Йопи, проходят громадные расстояния, дабы заполнить оставшиеся белые пятна.
Мы преодолеваем множество тоннелей, пока не выясняемся перед собственной сегодняшней целью черной дырой.Многие приходят в подземелье на вечеринки, кто-то дабы рисовать, кто-то изучить. Луи показывает огненное шоу на вечеринке в ветхом карьере.
Более 300 километров тоннелей вьются под основанием Парижа, практически во все вход запрещён. Но вечеринки остановить нереально.Множество тоннелей усеяно входами в шахты и колодцами. Одни глубокие, они заполнены водой, другие являются входом в тайные помещения.
Йопи изучил десятки колодцев, но в данный, он утвержает, что не забирался еще никто. Вода спокойна, как ледяная гладь, но свет отечественных фонарей не пробивается на глубину, натыкаясь на изумрудную неподвижность. Йопи контролирует таймер, снаряжение и маску.
Позже застегивает каску, зажигает на ней две лампочки и начинает спускаться в темноту. Через пара мин. он появляется на поверхности. Шахта была всего пять метров глубиной, на дне ничего занимательного. Но, по крайней мере, сейчас он может дополнить карту.
Один из штреков с выходом в подвал. Фото: samnamos.livejournal.comМы проводим еще пара часов, бродя по криптам, заполненным заплесневелыми костями, и галереям, расписанным огромными броскими граффити. Мы минуем место, где недавно я свернул не в том направлении и заблудился вместе с парой подземных милицейских, чья работа ловить Йопи и Домиников подземного мира.
Йопи ведет нас в помещение, которой нет ни на одной карте. Он с приятелями пара лет таскал ко мне цемент и перекладывал блоки известняка, дабы выстроить скамьи, стол, площадку для сна.
Помещение оказалась эргономичная и опрятная. В стенках кроме того прорублены ниши для свечей. Я задаю вопросы Йопи, что тянет его под почву.
Тут нет глав, отвечает он. Многие приходят ко мне на вечеринки, кто-то дабы рисовать, кто-то изучить.
Тут мы можем делать все, что захотим.Парижане иногда не в серьез именуют всю совокупность Залежами супового комплекта. Оссусарий. Фото: samnamos.livejournal.com
В клоаки. Создатель Отверженных, Виктор Гюго, назвал парижскую канализацию совестью города именно там любая вещь обретает собственный подлинный вид. В мелком вагончике, где толпятся канализационные рабочие, готовые выйти на смену в 14-й округ Парижа, Паскаль Киньон, 20-летний ветеран войны, говорит со мной о более конкретных вещах о взрывпакетах, заболеваниях, огромных крысах, каковые, по слухам, обитают под Китайским кварталом. его дед и Отец Паскаля также трудились в канализационных трубах.На узкой улочке мы останавливаемся рядом с книжным магазином: влезаем в белые костюмы, натягиваем высокие болотные сапоги, белесые резиновые перчатки и надеваем белые каски.
Теплый, густой воздушное пространство накатывает из открытого люка. Киньон и его коллеги говорят, что ощущают запах, лишь в то время, когда возвращаются из отпуска.
Готовы? задаёт вопросы он.В полутемном тоннеле по желобу в полу нескончаемым потоком бежит сточная вода.
По сторонам желоба две огромные трубы: по одной доставляется вода для домов и квартир, по второй для полива растений и мытья улиц.Кое-какие из этих тоннелей выстроены во второй половине 50-ых годов XIX века Гюго тогда писал Отверженных. На месте пересечения тоннелей стоят светло синий-желтые таблички с заглавиями улиц, проходящих наверху.
Я, поднимая брызги, прохожу дальше, стараясь не думать о чёрном потоке у меня под ногами. Киньон и его сотрудник Кристоф Ролло светят фонарями в трещины и помечают неисправные трубы в схеме на карманном компьютере.
В случае если станете пристально наблюдать под ноги, возможно отыскать что угодно, говорит Ролло. Рабочие канализации говорят, как они обнаружили сокровище, бумажники, пистолеты а также труп человека. А Киньон в один раз отыскал алмаз.Сокровище.
Под Опера Гарнье древним строением Парижской оперы имеется пространство, в существование которого не все французы верят. В 1860-х годах при закладке фундамента инженеры постарались осушить землю, но в следствии заполнили водой под строением резервуар длиной 55 метров и глубиной 3,5 метра. Подземный пруд, фигурирующий в Призраке Оперы, дом для нескольких упитанных рыб. Сотрудники оперы кормят их морожеными мидиями. в один раз я замечал, как пожарные проводили тут учения.
Они оказались из воды в блестящих водолазных костюмах, как морские котики, и болтали о морских чудищах.Неподалеку от оперы в 1920-х годах целая армия чернорабочих, трудившихся весь день, создала еще одно неповторимое подземное пространство.
На глубине 35 метров под строением Банка Франции, за дверями, каковые тяжелее, чем вход в космическую капсулу Аполлона, они выстроили хранилище, где размещен золотой запас Франции около 2600 тысячь киллограм.в один раз я был в этом хранилище вместе с фотографом Стивеном Альваресом. Во всех направлениях залы с высокими металлическими решетками забиты золотом.
На прутьях решеток, как будто бы небольшой снег, лежит долгая пыль. Золото всегда похищали и переплавляли, так что какой-нибудь из хранящихся тут слитков может содержать в один момент частички кубка фараонов и слитка, привезенного конкистадорами.
На глубине 35 метров под строением Банка Франции находится хранилище, где размещен золотой запас Франции около 2600 тысячь киллограм. Служащий банка передает мне один из слитков. Это тяжелый потертый кирпич с глубокой вмятиной внизу.
Печать американской пробирной палаты в Нью-Йорке и дата, 1920 год, проштампованы в одном из углов. Американское золото самое некрасивое, вычисляет служащий. Он показывает мне на другие слитки, согласно его точке зрения, более красивые.
У них аккуратные края и закругленные, как у батона хлеба, вершины. Любой таковой слиток стоит около 500 тысяч долларов. Франция понемногу реализовывает часть собственных сокровищ, растолковывает служащий, но клиенты не желают брать обшарпанное американское золото.
В соседнем помещении эти слитки упаковывают и отправляют по тайным адресам, где их переплавляют в более привлекательные формы.В марте прошлого года преступники через тоннель пробрались в соседнее банковское хранилище. Они связали охрану, вскрыли около 200 банковских ячеек и перед уходом подожгли хранилище.
Но тут, в центральном банке, заверили меня служащие, подземное хранилище не соединяется ни с одним из парижских подземных ходов. Я задал вопрос, пробовал ли кто-нибудь его ограбить. Один из служащих засмеялся в ответ. Это нереально! заверил он.
Я отыскал в памяти Наполеона, основавшего в 1800 году Банк Франции, что как-то сообщил: Для французов нет ничего неосуществимого.Мы выходим через металлические двери, поднимаемся на 10 этажей, проходим через сканирующее устройство и через помещение со раздвижными дверями и стеклянными стенами. Появлявшись наконец на улице, мы с Альваресом какое-то время приходим в себя по окончании замеченного и услышанного. Кто-нибудь проверил твою сумку? задаю вопросы я. Нет.
А твою?Мы идем по улице. Я подмечаю люк, что должен вести в тоннель.
Тоннель, быть может, идет параллельно улице, а быть может, ведет в сторону хранилища. Я в мыслях начинаю двигаться в этом направлении, воображая себе путь и его бессчётные ответвления. Как раз так катафилы обрисовывали то состояние, которое появляется, в то время, когда возвращаешься на поверхность.Маленький музей скульптур.
Еще на протяжении активной добычи, многие каменоломщики высказывали собственный творчество в виде мелких скульптур либо миниатюрных постройках.Миниатюрная копия дворца Пор-Маона, расположенного на одном из Болеарских островов.ОссусарийПо сложившейся христианской традиции усопших старались хоронить на прилегающей к церкви почва.
В начале периода Средневековья церковь всячески поощряла захоронения около церквей, приобретая большие доходы за отпевание погибших и за места на кладбище.Потому, что к середине XVIII века кладбище Невинных (функционировавшее с XI в.) с стало местом погребения двух миллионов тел, слой захоронения уходил в глубину время от времени на 10 метров, уровень почвы поднимался более чем на два метра. В одной могиле на различных уровнях имело возможность пребывать до 1500 останков различного периода.
Кладбище стало рассадником заразы, но священники выступали против закрытия. Но, не обращая внимания на сопротивление представителей церквей, в первой половине 60-ых годов восемнадцатого века парламентом Парижа был издан указ о запрете захоронений в крепостных стен города.В 1780-м году стенки, отделявшая кладбище Невинных от домов на соседней улице Рю де ля Лянжри, обрушилась.
Подвалы близлежащих домов наполнились останками погибших и огромным числом нечистот и грязи. Кладбище закрыли окончательно и хоронить в Париже запретили.
В продолжение 15 месяцев каждую ночь конвои в тёмном вывозили кости, дабы после этого продезинфицировать, обработать и уложить в закинутые карьеры Томб-Исуар на глубине 17,5 метра. Позднее было решено очистить ещё 17 культовых мест 300 и кладбищ города.
В начале XIX века под управлением Эрикара де Тюри тогдашнего главы Инспекции, в катакомбах совершили работы, на протяжении которых был создан подземный некрополь, предназначенный для визита широкой публики.Как раз Де Тюри в собственности “авторство” в выборе разнообразных изречений, начертанных на стенах катакомб, среди них и встречающего визитёров на пороге: “Остановись! Тут царство смерти!”, которое принадлежало аббату Жаку Делилю.
Со временем в катакомбах были останки деятелей королевской эры: министров Людовика XIV Фуке и Колбера. По окончании Реставрации монархии с кладбища Еррансис были перенесены останки Дантона, Лавуазье и Робеспьера, с Сен-Этьен-дю-Мон Марата.С кладбища Сен-Бенуа ко мне переместились кости сказочника Шарля Перро.
Литературный мир “представлен” в подземельях костями Рабле (прежде захороненного в монастыре Августина), и Расина и Блеза Паскаля (ранее они покоились в Сен-Этьен-дю-Мон).По иронии судьбы останки организатора и инициатора подземных захоронений Шарля-Акселя Гийомо, равно как и его последователя и преемника Эрикара де Тюри, в итоге кроме этого появились в оборудованных ими же самими катакомбах, по окончании того, как были закрыты кладбища Сент-Катрин и Сен-Бенуа.Потому, что, дабы попасть в подземные галереи, нужно знать, где находятся входы, то “туристам” волей-неволей приходится пользоваться одолжениями катафилов. Последние относятся к “туристам” очень скептически, исходя из этого среди проводников из катафилов хорошим тоном считается в качестве посвящения в тайны катакомб покинуть любопытствующих в одиночестве в полной темноте подземных галерей на пара часов дабы они утратили излишнюю самоуверенность и прониклись неподдельным уважением к подземному его обитателям и миру
Около входа на станцию метро Данфер-Рошро (ориентир известный лев работы скульптора Бартольди, автора статуи Свободы) находится маленькой павильон. Это и имеется вход в известные парижские катакомбы.Охраняет катакомбы особая спортивная бригада полиции, созданная в первой половине 80-ых годов двадцатого века с целью соблюдения закона от 2 ноября 1955 года, запрещающего всем посторонним пребывать в подземных карьерах Парижа вне туристических территорий.
Минимальный штраф за нарушение 60 евро.Сейчас для визита туристами оборудовано 2,5 км подземных ходов.
При посещении катакомб кое-какие, по желанию, смогут ограничиться только исторической экспозицией, без визита самого оссуария. Фотографировать в со вспышкой либо со штативом не разрещаеться.
Один из фактов истории катакомб: Сторож церкви Валь-де-Грас Филибер Аспер, в отыскивании винных погребов, пробовал изучить катакомбы, протянувшиеся на много километров. В первой половине 90-ых годов XVIII века он заблудился в этом лабиринте, и его скелет нашли лишь через 11 лет, опознав по одежде и ключам.Существование катакомб Парижа находится на грани.
Главная причина подземные воды, размывающие крепления и основание катакомб. В начале 1980 года уровень подземных вод в некоторых местах начал подниматься, в следствии чего были затопленными кое-какие галереи. Источник: nat-кожный покров.ru